У Майка тоже получилось круто. Для затравки он прижал к подбородку фонарик.

– А известно ли вам, зачем покойников закапывают в землю метра на два? – зловеще спросил он, совсем как те жутковатые дядьки из телемарафона ужастиков.

– Да чтобы не воняли, – ответил Тормоз Эд. – По телику рассказывали.

– А вот и нет, – подвывал Майк. – Их закапывают на два метра, чтоб они на поверхность не выбрались. Там, под землей, они не спят. Как черви, извиваются – хотят вылезти. И сожрать ваши мозги!

Потом Майк рассказал, как один зомбарь, проснувшись, выполз из могилы, чтобы поквитаться с чуваком, который когда-то грохнул и его самого, и его невесту. Дело кончилось тем, что этот мертвяк, раздобыв нож и вилку, поедал мозги убийцы. Всем ребятам страшилка очень понравилась!

Всем, кроме одного.

– Моя история получше будет, – уверенно заявил Тормоз Эд.

– Хренушки тебе, – возмутился Майк.

– Во-во, – с умным видом поддержал Мэтт.

– Точно говорю. Эту страшилку мне папа рассказал, – заверил Тормоз Эд.

Майк покивал, словно подначивая Тормоза Эда: «Давай-давай, сам же опозоришься!» Взяв фонарик, Тормоз Эд поднес его к подбородку.

– Давным-давно. В нашем городе. Стоял дом. И жила в нем семья по фамилии Олсон, – начал он.

Майк с Мэттом тут же прикусили языки. Эта история была им знакома.

– В тот вечер мистер и миссис Олсон пошли куда-то поужинать. Старшего сына оставили приглядывать за чокнутым мелким братом Дэвидом. Пока старший обжимался со своей девчонкой, мелкаш то и дело прибегал к ним вниз из своей спальни и нес какую-то околесицу.

«У меня за окном ведьма».

«С ней кот – плачет, как ребенок».

«В шкафу кто-то прячется».

Стоило ему сбежать вниз по лестнице, как старший брат загонял его наверх и снова принимался тискать подружку. Даже когда мелкий со страху описался и примчался в мокрой пижаме, брат решил, что тот нарочно придуривается, потому как в последнее время у него совсем крыша съехала. Отвел он мальца наверх, переодел в сухое. Потом прошелся с ним по всему второму этажу и доказал, что ничего страшного там нет. Но мелкий ничего слышать не хотел. Орал как оглашенный. Дошло до того, что старший брат взял да и запер его на ключ. Дэвид завизжал, ногами чуть дверь не вышиб, но брат его не выпустил. Наконец удары и визги прекратились. И старший брат вернулся к своей девушке.

Вот тогда-то они с ней и услышали детский плач.

Младенец будто на крыльце лежал. Но влюбленной парочке не верилось, что кому-то приспичит на ночь глядя нести к ним подкидыша. Да и зачем? Короче, подошли они к дверям.

«Эй, кто здесь?» – спросил старший брат.

И посмотрел в глазок. Но ничего не увидел. А плач не утихает. Решился парень дверь отворить, а подруга хвать его за руку.

«Постой!» – кричит.

«Да ты чего? – рассердился он. – Там же дитя малое».

«Не открывай», – взмолилась она.

«Что на тебя нашло? А вдруг ребенок без присмотра брошен? Не ровен час, на дорогу выползет».

«Это, – говорит она, – не ребенок». А сама побелела как полотно. Застыла от ужаса.

«Рехнулась, что ли», – говорит старший брат.

И тут она бросилась наверх, к Дэвиду.

«Ты куда?» – заорал старший брат.

«Братишка твой не врет!» – прокричала она в ответ.

Старший брат распахнул входную дверь. И видит: на крыльце стоит корзина, в каких младенцев носят. Подкрался старший брат к этой люльке, сдернул одеяльце. И видит там…

…портативный магнитофончик: детский плач на кассете записан. Ринулся старший брат вверх по лестнице и на крик своей девушки вбежал в спальню Дэвида. Там окно разбито. На стенах, на разбитом окне кровавые отпечатки ладоней. А братишки нет как нет. Так его и не нашли.

Ребята притихли. Кристофер сглотнул.

– Это взаправду было? – выдавил он.

Все трое знатоков покивали.

– Ходят в здешних местах такие байки, – ответил Тормоз Эд. – Предки нас ими пугают, когда вечером не могут в постель загнать.

– Ну не знаю, наш дядя по-другому рассказывает: будто на крыльце поджидал убийца с записью детского плача, – вмешался Майк.

– Во-во, – поддакнул Мэтт. – А девчонки там вообще не было.

Но вопрос решился сам собой. В конкурсе на лучшую страшилку Тормоз Эд вышел победителем. Время было за полночь. После дневных трудов и плотного ужина ребят клонило в сон. Однако страшные истории всех взбудоражили, а потому созрело решение, что кто-нибудь один будет нести вахту, а остальные тем временем поспят. Как и подобает вожаку, Кристофер вызвался дежурить первым, чтобы вся бригада смогла хорошенько отдохнуть.

И заодно дать ему возможность переговорить со славным человеком наедине.

Под взглядом Кристофера все трое расположились на стылой земле, каждый в своем спальнике. И сбились в кучку, чтобы не замерзнуть. Через пару минут болтовня смолкла. Фонарики, дружно щелкнув, погасли. И была тьма. И была тишь.

Кристофер сидел на дереве. Он смотрел по сторонам, чтобы не пропустить ни младенцев, ни кошек, ни ведьм. Но видел только оленя. Олень, все тот же, метнул короткий взгляд в его сторону и стал принюхиваться к земле в поисках пищи.

Поплотнее закутавшись в спальный мешок, Кристофер надкусил холодную кругляшку «Орео» и кончиком языка нащупал шершавую белую прослойку. При свете луны он вглядывался в лесную чащу. Там полыхали костры переменчивой оранжево-красной листвы. И тут ему в ноздри ударил запах кожаной бейсбольной перчатки, и прокуренной отцовской рубахи, и скошенной травы, и прелых листьев, и блинчиков с шоколадной крошкой, а следом приплыло множество других вкуснейших запахов. Он поднял взгляд: облака расступились, чтобы не загораживать лунный свет. Из-за луны выглядывали тысячи звезд.

Никогда прежде он не видел, чтобы их было такое множество. И все яркие, красивые. Заметил он и падающую звезду. Потом еще одну. И еще. Однажды на уроке катехизиса в ОКЦ миссис Рэдклифф сказала: падающая звезда – это чья-то душа, улетевшая на небеса. А когда по телевизору показывали какой-то научно-популярный фильм, там иначе объясняли: падающая звезда – это метеорит, который сгорает в земной атмосфере. Впрочем, была у Кристофера и другая, излюбленная теория, которую он услыхал на детской площадке в Мичигане. Там говорили, что падающая звезда – это всего лишь последний вздох умирающей звезды, но свет ее летит до Земли шесть миллионов лет: столько требуется времени, чтобы мы узнали о смерти звезды. А как разобрать, думал Кристофер, что же там светится. Душа или звезда? Может, все звезды уже сгорели, но об этом станет известно только через шесть миллионов лет. А вдруг этот срок истечет прямо завтра? Вдруг они останутся совсем одни? Без единой звезды не считая Солнца. А что будет, если и Солнце сгорит? Тогда нашу главную падающую звезду тоже заметят не сейчас, а через шесть миллионов лет. Некий паренек со своими друзьями, которые будут строить штаб на дереве. И жевать промерзшее печенье «Орео» или что-нибудь другое – как знать, какое еще лакомство придумают во Вселенной. Неужели все звезды и все души в итоге слетятся в одно и то же место?